Юрий Каминский: «Некоторые моменты мне уже очевидны – прежде всего по технике»

Старший тренер мужской сборной России Юрий Каминский дал большое интервью Вячеславу Самбуру, в котором рассказал о своем подходе к работе с биатлонистами

— В каком формате вы проработали первую неделю?

— Не менее 10 часов в день на телефоне. В основном на связи с тренерами, с аналитическим управлением Минспорта. Естественно, ситуация с коронавирусом сильно мешает: пока что вся работа идет в удаленном формате, со спортсменами знакомился только по видеосвязи. Мы пытались организовать сбор как можно раньше — с 7 июня, но не получилось.

— Есть хотя бы примерный горизонт, когда реально собраться?

— До 15 июня точно нельзя. Я готовлю три плана, исходя из возможных сценариев: 1) сильные ограничения практически до зимы; 2) умеренные ограничения до августа-сентября; 3) скорое смягчение/снятие — если с июля мы начнем нормальную работу. Кроме того нам надо еще и пристрелять оружие за границей.

— В прошлом году основа и резерв ездили по сборам вместе — многие спортсмены и тренеры говорят, что это неудобно.

— Я еще в спортшколе, в регионе убедился, что много спортсменов в группе снижает качество работы. Резерв, как правило, хочет быть рядом с основой. Но основа нервничает, когда ей уделяют меньше внимания. Я проходил эту ситуацию в спринтерской группе после Олимпиады-2010: по комплексной программе в сезоне-2010/11 у нас функционировал двойной состав, включая мужчин и женщин — 21 спортсмен в команде. И на следующий год мы ушли от этого — сократили состав наполовину.

Но сейчас ситуация особая: мне нужно познакомиться со всеми составами. Первый сбор мы хотим провести вместе с Б-командой; а как будет дальше — сказать сложно. Сейчас, выбирая места сборов, мы учитываем, что туда может приехать большая команда.

И еще общаемся с Михаилом Шашиловым (новый старший тренер женской сборной — Sports.ru): у нас есть понимание, что на каких-то сборах нам надо быть рядом, особенно ближе к зиме.

— В каком состоянии спортсмены, у которых до сих пор очень разные условия для тренировок?

— Кто-то сделал в мае 103 часа работы, кто-то 52. Даже не знаю, что лучше. В моей практике сформировалось такое мнение об индивидуальной работе: пусть лучше недоделывают, чем перебирают. Недоделанное легко поправить, а если перебрал — намного тяжелее.

— Есть те, кто попросили подготовку вне команды или в команде, но по отдельному плану?

— Каждый спортсмен считает, что он исключителен — просто кто-то об этом молчит, а кто-то высказывается.

Вряд ли мы будем забирать Карима Халили у Егора Сорина. Егор — мой воспитанник, мы придерживаемся примерно одних взглядов в работе. Меня больше беспокоит, как будем работать со стрельбой, но обсудим эту тему с личным тренером Карима. Думаю, найдем взаимовыгодное решение — цель-то одна.

В ближайшее время встречаюсь с Касперовичем, обсудим подготовку Логинова. С Сашей разговаривал — он принципиально не отказывается работать в группе, он командный человек, как мне показалось. Где-то будет тренироваться с нами, где-то индивидуально. Вообще, он высказывает абсолютно здравые мысли — этого спортсмена однозначно надо поддержать в индивидуальном плане, его и до меня поддерживали.

— После Николая Лопухова вы — самый статусный лыжный тренер в биатлоне. Причем у Лопухова получилось сразу — команда, где почти не было готовых звезд, побежала.

— Лопухов мог бы и сейчас принести пользу. По мне, он один из лучших (если не лучший) методист в России, один из лучших в мире. Человек постоянно учится, воспринимает и перенимает — в этом его сила; имея такой опыт, он быстро нашел точки роста, на которых можно было серьезно прибавить.

Некоторые моменты мне уже очевидны — прежде всего по технике. Но сложно сразу вносить изменения, не присмотревшись к спортсмену.

Допустим, ставишь ему правильную структуру движений, хотя у него уже сложилась внутримышечная, межмышечная взаимосвязь: спортсмен выглядит криво, но такая техника позволяет ему двигаться достаточно эффективно. Иностранцы это называют «свободной скоростью» — лыжник идет с ошибками, но быстро. Поэтому я за осторожный подход к спортсмену: можно что-то сломать, не добившись ожидаемого эффекта. Точно потеряешь время, а возможно, еще и результат.

— Если следовать простым стереотипам, то есть подход «тренируемся очень много и тяжело», как у Пихлера; и «тренируемся легче и аккуратнее», как у Хованцева. Что вам ближе?

— Я считаю, что в зависимости от этапов подготовки мы обязаны тренироваться много и тяжело, как у Пихлера. Но и можем на каких-то этапах тренироваться легче и аккуратнее, как у Хованцева. Например, на этапе аэробной подготовки у меня спортсмены делали 6-7-часовые тренировки — разными средствами: или походы с палками по горам, или тренировка на велосипеде с упражнениями на мышцы плечевого пояса и корпуса.

За годы в лыжном спорте я работал и со спортсменами, которые хорошо бегали супердлинные дистанции, и со спринтерами. По объему разница в тренировках была небольшая, потому что базовые объемы должны быть везде.

Понятно, что теперь стрельба оттянет на себя какие-то силы. Мы постараемся организовать контроль, который поможет нам найти необходимый баланс между стрельбой и лыжной подготовкой. Очень надеемся на помощь аналитического управления Минспорта.

— Планируете подключаться к стрелковой работе или оставите помощникам?

— В лыжах я говорил спортсменам: имитация — очень тяжелый вид тренировки, но это самое сильное развивающее средство, поэтому ты должен полюбить ее. И если полюбишь, то ответная реакция будет выше. То же самое можно сказать про меня и стрельбу: если отнестись с любовью и уважением, то придет и эффект. Я буду присутствовать, когда Максим Максимов будет давать задания по стрельбе. Он уже собирается давать мне трубу, чтобы я учился. Максим — энергичный человек, так что я обречен.

— Предыдущие тренеры — Белозеров и Норицын — уверены, что команде очень не хватает горных сборов. У вас они будут?

— Я сторонник горной подготовки, она однозначно должна быть. В каком объеме, зависит от конкретной ситуации. Если нужно больше внимания уделить аэробной составляющей — значит, и гор нужно больше. Плюс надо смотреть на преемственность многолетней подготовки спортсменов, чтобы правильно искать взаимосвязь различных методов.

Да, все говорят, что в прошлые сезоны гор было мало. Я для себя сформировал цифру еще по научным работам 80-х — тогда в СССР создали горную группу под руководством Владлена Маджуги, которая работала на разных высотах с различной длительностью. Они сделали такой вывод: 90 дней в горах за год позволяют поддерживать хорошие аэробные качества.

Понятно, что жизнь течет, меняются методы, взгляды, технологии. Существуют аппараты, затрудняющие дыхание — с ними можно, пусть и отдаленно, но сымитировать эффект гор. Если применять их заранее, это сократит эффект акклиматизации — значит, и время нахождения там тоже сократится.

На своем опыте я тоже пришел к цифре 80-90 дней в горах с учетом стартов; в предсезонке опираюсь на два сбора по 18-20 дней.

— Многие жалуются на Сочи — из-за специфичных условий тренироваться там тяжело, особенно летом.

— У меня тоже «Лаура» вызывает много сомнений. Возьмем болгарский Бельмекен — казалось бы, чужие горы, но мы там бываем чаще, чем в любых других иностранных. По Бельмекену я мог дать своим спортсменам весь расклад: когда ждать подъем, когда спад.

На «Лауре» провел, кажется, шесть сборов — и понимания нет: постоянно разная акклиматизация, все настолько нестабильно. На Олимпиаде в Сочи мы с Крюковым попали в яму в личном спринте. Не очень глубокая яма, но произошло некоторое изменение нервно-мышечных характеристик, что повлияло на результат.

До этого у Никиты был спад на 11-й день пребывания, поэтому мы спланировали гонку на 13-й. Но все почему-то сдвинулось именно на 13-й. Я его спрашивал: почему не вышел вперед на последнем подъеме? А Никита ответил, что не смог ускориться. Потом он попал в коробочку на финише, его притормозили — и все, поезд ушел. Эти нюансы — тоже от самочувствия.

У меня очень осторожное отношение к «Лауре», там были проблемы со спортсменами на сборах: кого-то рвет всю ночь — все признаки отравления, хотя со столовой все ок, другие в команде чувствуют себя хорошо. Тяжелые горы.

Я добавлю, чтобы меня правильно поняли: по условиям размещения, восстановительному центру, трассам Сочи — одно из лучших горных мест в мире. Наверное, только Сьерра-Невада в Испании лучше. Но похоже, что в Сочи очень переменчивый климат, который негативно влияет на состояние спортсменов.

— Еще считается, что нашим биатлонистам не хватает силовой подготовки — это уже видно по вашим данным?

— Да, сейчас у нас в приоритете довольно большие объемы аэробной и силовой работы. По силовой работе опыт у меня хороший, спринтерам она необходима в большей степени. Тут два основных принципа: 1) не перебрать, 2) обеспечить трансформацию вновь наработанной силы в соревновательные движения.

На самом деле в силовой работе все довольно хорошо прописано теоретиками, в том числе и советскими: величина усилия, время отдыха, темп движений — каков предполагаемый эффект. Другое дело, что такой массированный приход силовой подготовки в биатлон случился позже, чем в лыжи — на несколько лет позже.

Помню, в 2009-м мы оказались на сборе вместе с Бьорндаленом и Александром Усом — на тот момент они уже перестраивали силовую работу. Норвегия вообще делала это раньше других, потому что у них одни и те же научные идеологи и в лыжах, и в биатлоне. Норвежцы перестраивались раньше — может, поэтому в какой-то момент получили преимущество.

Источник: https://rusbiathlon.ru/